Глава 3
Парад камней придумали для того, чтобы выводить город из зимней спячки, напоминать о существовании благ нашей цивилизации, поддерживать веру простых горожан в «магию» и, конечно же, чтобы заработать после зимы. А уж после этой зимы заработать хотелось всем! От болезни так рьяно избавлялись, что сильно переусердствовали. Видимо, именно поэтому недельный Парад еще больше напоминал мне размалеванного мертвеца. Возможно, кому-то покажется, что я слишком сильно ненавижу свой родной город, но Бланка никогда не являлась моим родным городом. Моя семья была в некоторой степени уникальной, ибо переехала в Бланку незадолго до моего рождения. Именно поэтому меня никогда не считали своим в городе, а я не считал город своим. Нет, я ничем не отличался от основной массы горожан, но с рождения ненавидел городские праздники и каналы. Но теперь, став старшим мастером, я был обязан во всем этом участвовать.
Листья на деревьях еще не успели налиться тусклым золотом, но уже тянули ветки своей тяжестью к черным водам каналов и так же звенели при малейшем дуновении ветерка. Процессия живых мертвецов шла от Дрожащего дворца, заполняя главные улицы города, стремилась к Розе Бланки. В полностью освещенном среди белого дня Дрожащем дворце мелко подрагивали стекла, по площади перед дворцом разливался в некоторой степени мелодичный звон, горожане восхищались. Они не знали, какая это мука — жить в эпицентре. Кто-то из них мог, конечно, возразить, что самое спокойное место во время бури находится в центре бури, но Дрожащий дворец был особенным. Зимой он был тих и спокоен, утопал в сумерках и дремал, завернувшись в тускло-золотой саван из опавших листьев. Только в сердце дворца жил гул, от которого дрожал воздух и искажалось восприятие. Весной дворец казался умытым, омолодившимся. Радостно звенели деревья во внутреннем дворике. Радостно блестели освободившиеся от тяжелых портьер окна. Радостно загорались в ночи огни дворца, оповещая весь город о начале нового Цикла. Радость. С момента первого запуска генератора Дрожащего дворца в город приходила радость и не покидала его до самого Бала Нищих. Радость. Чему было радоваться мне, если даже в моих снах плясали камни, обычные булыжники мостовой подпрыгивали и приплясывали, крича, что они хотят воплотить формулу, стать по-настоящему едиными с этим миром? С момента запуска генератора мы жили, как на корабле во время особенно сильной качки. О какой радости можно было говорить, если пронзительный звук работающего генератора долетал до самой крыши? И к этому звуку примешивался гул неактивированных ключей. Нам нужен был Парад камней, чтобы вынести из здания лишние ключи, активировать как можно больше формул, пока наши новички окончательно не сошли с ума. Я ненавидел городские праздники, но Парад камней с первого моего дня в Дрожащем дворце был для меня истинным благословлением.
Процессия ползла мимо Зеленого канала, мимо того самого канала. От него как никогда несло гнилью. Я понимал, что это только мое воображение, всего лишь нервы. Но от Зеленого канала действительно несло гнилью. Его уже очень давно не чистили, и он весь зарос. Странно, что до того Парада я не замечал, что Зеленый канал непроточный, что вода с нем стоит уже очень, очень давно. Я мог припомнить, как в далеком детстве свалился в него, но тогда канал совершенно точно был живым. И это внезапное наблюдение заставило меня присмотреться к кварталу. Я видел деревянные дома, которые сохранились только здесь и которые покрывала отвратительная даже на вид зеленая слизь. Сам воздух вокруг канала зеленел и казался вязким, но я очень быстро отвернулся от канала и вместе с толпой свернул к Розе Бланки.
Главный дворец города до самого конца Бланки оставался самым чистым зданием. Он жил и дышал, его шпили тянулись к небу и первыми приветствовали солнце, его стены не тронула желтизна, его стены так и не стали похожи на иссушенные всеми ветрами старые кости. Возможно, поэтому его так часто обходили стороной? Возможно, поэтому дворец пустовал? Да, в это трудно было поверить, но самый величественный дворец Бланки, созданный главенствовать, пустовал уже несколько поколений. Он медленно разрушался, — во всем городе не находилось ни одного человека, пожелавшего бы поддерживать дворец в жилом виде, — но все еще излучал молочно-белое сияние, словно призрак прежнего мира. Я всегда считал, что именно Роза хранила Бланку в смутные годы, была в этом здании некая сила. Но приближаясь к Розе, я ожидал увидеть одни только руины. В город вошла чума, в городе поселилась гниль, город остался без мастеров. Конечно, я ожидал увидеть развалины главного дворца.
Но дворец все так же ослепительно блистал. Я не удержался и поднялся по ступеням, внутри меня встретило запустение и тлен. Именно тлен: я коснулся одной и вычурных колон, и та осыпалась не под ноги мелкой каменной крошкой. Я отошел на несколько шагов и толкнул другую колону (да, это было неразумно, но я в те дни вообще слабо соображал). Нет, эта устояла, но ее покрывало что-то мягкое и теплое. Приглядевшись, я понял, что это был очень толстый слой пыли. Каменной пыли. И только тогда я заметил странную тишину. Ни одного звука не доносилось с улицы, даже мои собственные шаги заглушались этой тишиной. Я выскочил на улицу и долго не возвращался в этот странный дворец, тогда я почти был готов понять горожан — жить рядом с этой тишиной и оставаться нормальными было невозможно.
Толпа на улице как раз вступила в стадию купания в канале. Будь в городе фонтаны, они бы и туда полезли. Никто не обращал внимания на то, что в начале весны каналы все еще слегка поддернуты льдом. Кто-то уже начал делать ставки на то, как быстро найдут первый труп в этом Цикле; кого-то уже утопили, кому-то перерезали горло и теперь ждали, когда вытечет вся кровь. На перекрестке играл небольшой оркестрик, и пара подвыпивших парней отплясывала какой-то дикий танец, но я будто оглох, уши все еще забивала ватная тишина дворца. У одного из танцевавших на перекрестке случился припадок. Это было так смешно. Он беззвучно корчился, а толпа так же молча хохотала. Это все было так смешно, так смешно. Все в той же тишине припадочного столкнули в канал, и он камнем пошел на дно, тошнотворно завоняло гнилой водой, пошли круги по воде. . . Внезапно в образовавшемся просвете среди мусора мелькнуло что-то неестественно белое, и я отстраненно понял, что это чье-то лицо. Какого-нибудь недавнего утопленника, решил я, но «утопленник» тут же открыл глаза. Он смотрел на меня, в этом не могло быть сомнений, губы его шевельнулись — он что-то говорил, но вода оставалась недвижимой. Я начал медленно отступать подальше от канала, мечтая убраться подальше от Розы Бланки и оказаться поближе к Дрожащему дворцу.